И, несмотря на суровую профессию металлурга-прокатчика, с любовью собирает шьёт уникальные национальные наряды
Родилась Рида в среднестатистической семье, где отец — водитель, а мама — педагог. Но со временем родители поменяли свои профессии и стали металлургами.
— Рида, какие моменты из прошлого сыграли роль в становлении ваших нынешних жизненных установок?
— Папа Радик Саяфутдинов с детства хотел быть шофёром, сейчас трудится на метзаводе. Он, мастер на все руки, в детстве учил меня чинить игрушки, обращаться с инструментами. От папы мне досталась неуёмнаялюбознательность и стремление к новым знаниям. Мама Рашида Саяфутдинова, в прошлом — учитель и директор усть-курышкинской школы, очень любила шить, могла запросто сконструировать, смоделировать и раскроить платье. Всë, что касается кроя, я запомнила с того времени.— Рида, кем Вы мечтали стать в детстве, и как случилось, что стали металлургом?
— Да, я хотела стать модельером-дизайнером одежды. Но не сложилось, в старших классах эти детские увлечения забылись. Я тогда влюбилась в Андрея, и между учёбой и любимым выбрала сердцем. Мы вместе поступили в АИТ, он — на электрика, а я — на прокатчика. Нас водили на экскурсию в мартен, и меня настолько впечатлили печи и завалочные машины, что я подумала: «Вот бы тут работать!».
— Вы поняли, откуда в Вас эта тяга к горячему металлу?
— Поняла, интуитивно, что это — связь поколений,когда составляла родословную и писала очерк об одном из картатаев (дедушек) — папином отце. Он работал на канаве в мартене. И печи, и завалочные машины видел воочию, так же, как их видела я.
— Что вдохновило Вас на составление своей родословной?
— В декретном отпуске появилось желание найти истоки своего рода, как-то сохранить истории моих родных, чтобы они не канули в небытие. Хотелось передать это сыну Фëдору. И я с увлечением принялась за работу. Зная нанееки картатаев, я хотела собрать как можно большеинформации о своих прадедушках и прабабушках. И тут мне открылся мир ревизских сказок и метрических книг мечетей — все мои пращуры были мусульманами.Благодаря страницам метрической книги и ревизским сказкам я смогла проследить ветку своей родословной до 1746 года! Когда мне прислали документы из архива, у меня было очень много самых разных мыслей. Я ведь былаоторвана от корней, ничего не знала об укладе и образе жизни предков. К сожалению, не говорю ни на татарском, ни на башкирском, ни, тем более, на арабском языках. Так я начала учиться чтению арабского при мечети. Татарский и башкирский тоже хочу знать, это языки моих предков. Будет ошибкой не говорить на них, и не научить им сына.
— И всё-таки, как Вы через познание жизни своих предков, вернулись к швейному мастерству?
— Читая книги по этнографии, я не могла не заинтересоваться одеждой. Когда знаешь азы кроя, вышивки, хочется сразу взяться и сделать вещь по только что узнанным канонам. Первое, что я сделала — это кашмау— головной убор башкирок. На фольклорных фестивалях я часто с интересом разглядывала народные костюмы, но убеждалась, что достоверности в них мало. Создавая национальный наряд, я не «замахиваюсь» на реконструкцию, но стараюсь соблюдать главные принципы, опираясь на музейные экспонаты, фотографии конца 19-20веков. Для меня воспроизвести часть старинного костюма — это своеобразная дань памяти предкам.
Беседу вела Ирина Рыжих
фото из личного архива Риды Ахияртдиновой
